Мяу, коллеги!
Меня, как обычно, попросили написать нечто вступительное к номеру журнала, носящего моё имя. Этот выпуск не совсем традиционный, ибо посвящён МГУ. Осознавая важность миссии, я погрузился в размышления. Что нужно сказать — самое важное, — дабы достойно представить главный российский университет?
Я существо, олицетворяющее строгую науку. А она склонна оперировать не эмоциями, а точными цифрами. Вот, например, символ МГУ — Главное здание на Воробьёвых горах. Его высота со шпилем — 240 метров. На протяжении 37 лет это было самое высокое здание в Европе. Да, впечатляет. Но давайте подумаем, так ли уж это много для университета — 240 метров? И тут всплывает другое число — 550 километров. Примерно на такой высоте вращается вокруг Земли научный спутник МГУ «Михайло Ломоносов».
Но и это не столь значительно. Вот только что, пока я размышлял над этой колонкой, в весьма авторитетном журнале Nature Astronomy вышла статья астрофизиков Московского университета, посвящённая аномально высокому содержанию кальция в месте взрыва сверхновой RCW 86. Оттуда до Земли примерно 8 000 световых лет, а если перевести в километры, получится пугающее семнадцатизначное число. Знаю, что для учёных МГУ это не предел, ведь некоторые их исследования касаются объектов, удалённых от нас на миллиарды световых лет.
Итак, масштаб МГУ в трёхмерном пространстве мы примерно оценили. Теперь о времени. Университет основан в 1755-м. 262 года — возраст значительный даже для меня, помнящего молодого Эйнштейна. Но, пролистав номер, я обнаружил материал об археологах с истфака, которые занимаются наскальными рисунками, сделанными десятки тысяч лет назад. А прогуливаясь как-то по восьмому этажу Главного здания, я заметил группу студентов-геологов, которые самозабвенно обсуждали образец горной породы возрастом три миллиарда лет. Впрочем, геологам далеко до всё тех же астрофизиков, которые занимаются событиями, случившимися сразу после Большого взрыва.
Если взять человеческое измерение сущности МГУ, количественные показатели тоже ошеломляют: 60 000 студентов. Если они возьмутся за руки и начнут водить хоровод, им понадобится круг в шесть раз больше, чем Садовое кольцо Москвы. Но опять-таки, есть масштаб формальный, а есть научный. Возьмём какое-?нибудь лекарство, создаваемое при участии медиков, химиков и биологов университета. И вот уже с десятков тысяч можно смело переключаться на миллионы — тех, кому этот препарат поможет.
Заканчивая вступительное слово, я хотел бы ещё раз сформулировать его главную мысль: именно наука делает значительные объекты ещё более значительными.
Мур, любите науку!
С уважением, Кот Шрёдингера