Если закрыть глаза и слушать, как звучат по отдельности трубы органа, можно вообразить, что находишься в зоопарке
Если труба лабильная, выходящий из неё звук будет мягким, похожим на звучание флейты. У язычковой трубы (внутри таких труб есть тонкие металлические пластинки — колеблющиеся язычки) звучание более резкое и богатое обертонами.
Я стою в Светлановском зале и созерцаю подопечного Павла Кравчуна — второй по величине орган в России. Физик поднимается на второй этаж инструмента, осторожно, чтобы не повредить тонкий металл, вынимает из стойки язычковую трубу и дует в неё — звук получается резкий и звонкий.
Если закрыть глаза и слушать, как звучат по отдельности трубы органа, можно вообразить, что находишься в зоопарке, где ревут, пищат, рычат, кричат самые разнообразные животные.
Спустившись на первый этаж, акустик садится за инструмент, вытягивает на себя несколько регистровых рукояток и нажимает левые клавиши ножной клавиатуры (педали). Пятиэтажный инструмент издаёт глубокое утробное «бу-у-у-у-у-у» — это «голос кита». Так этот басовый регистр называют сами органные мастера. Его звук находится на нижней границе слышимого человеком звукового диапазона — ниже уже инфразвук. Изменив положение нескольких регистров и переключившись на третий мануал, акустик нажимает на нём верхние клавиши — и махина превращается в огромного комара, выводящего тонкое «ци-и-и-ий» на грани ультразвука.
Тяжело долго слушать такое пищание — морщусь и закрываю уши руками, отхожу к краю сцены в надежде, что звук станет если не тише, то хотя бы мягче. Но не тут-то было — к моему удивлению, пронзительность звучания только усилилась!
— Органист слышит звук иначе, иногда даже более мягко, чем зритель, хотя и находится ближе к инструменту, — объясняет Павел Кравчун. — Например, знаменитый британский органист Саймон Престон, чтобы понять, как слышно звуковой баланс органа в зале, прибегает к такому методу — во время репетиции он мгновенно отрывает руки от клавиш и прикладывает запястья к мочкам ушей.
Акустик включает регистры, нажимает клавиши и, быстро отрываясь от них, подносит руки к ушам:
— Вот так. Благодаря такому приёму мы слышим тот звук, который формируется в зале.
Перед каждым концертом органные мастера и сам смотритель проверяют готовность инструмента к работе. Примерно треть труб (около 2000 труб) нужно подстраивать, обычно это занимает не менее четырёх часов. Делать всё нужно аккуратно и в прямом смысле слова затаив дыхание, чтобы не нагреть воздух вокруг труб. Иначе может измениться строй, а это сильно навредит звучанию.
Зал Его Величества
Король, живущий не во дворце, а в лачуге, не совсем король. Конечно, манеры и благородная осанка могут выдавать в нём голубую кровь. Но для широкой публики это не очень убедительные аргументы. Так и с органом, королём инструментов: волшебство его звучания зависит не только от состояния труб, но и от места, где он царствует. Лишь в грамотно сконструированном концертном зале слушатели могут в полной мере оценить возможности этого музыкального инструмента.
Проектирование и подготовка органного зала обычно занимают от двух до четырёх лет.
— Орган требует определённого объёма помещения, даже для небольшого инструмента нужно минимум 3000 кубических метров, — объясняет Кравчун. — Вот, например, в Светлановском зале 20 000 кубометров. А высота помещения должна быть не меньше 10–12 метров, и очень важно, чтобы удельный объём воздуха на слушателя был не менее 10–12 кубов.
— А какая форма зала считается эталонной? Квадратная, овальная? — я пытаюсь представить зал, в котором мы находимся, без кресел и балконов, чтобы понять, какой он формы.