#Интересно о науке

На каких языках говорят на севере нашей планеты? Кто говорит на них сегодня и как предки этих людей взаимодействовали друг с другом в прошлом? Как эти контакты отразились на исконных языках севера и на русском языке? Уникальны ли языковые контакты, которые мы видим на севере, по сравнению с теми, что описывают лингвисты в других частях света? Мы пытаемся дать ответы на все эти вопросы в рамках проекта «Динамика языковых контактов в циркумполярном регионе», базирующемся в Институте языкознания РАН (при поддержке РНФ). Сама тема в некоторым смысле необъятна: северных языков около семи десятков, и для того, чтобы внимательно проследить на каждом из них структурные изменения, произошедшие вследствие контактов с другими языками, потребуется коллективная работа примерно такого же количества специалистов.

Мы же решили пойти путем case studies: взяли пять лингво-географических ареалов в самых разных частях циркумполярного региона (арктического региона в Восточном и Западном полушариях) и для их языков создаем подробные контактологические описания, с идеей потом расширить, экстраполировать то специфичное для севера, что будет в результате обнаружено, на эту часть света вообще.

Когда лингвисты говорят о языковых контактах, они имеют в виду долгосрочное взаимодействие между соседними языковыми сообществами: в каких-то случаях речь идет о десятках лет, в каких-то — даже о сотнях. Взаимодействие происходит, конечно, на уровне конкретных людей, а не абстрактных сообществ: конкретные люди общаются со своими соседями с другим родным языком. Например, на рынке, общем для жителей нескольких разноязычных селений, или во время регулярных встреч для обмена скотом (в целях повышения генетического разнообразия), или в случае межэтнических браков, или просто потому, что местная администрация приняла решение организовать поселок и в нем «перевести на оседлость» представителей разных этнических групп, каждую со своим языком, — тут мы уже переходим к истории советского Севера в ХХ веке.

Языковые контакты

Однако прежде еще несколько слов о том, почему языковые контакты вообще интересны лингвистам, а не только антропологам или социологам.

Во-первых, интересно, на каком языке люди объясняются друг с другом: бывает по-разному. В каких-то ситуациях одни соседи выучивают язык других, в других — все выучивают языки друг друга, еще в каких-то — используется третий язык, обычно язык доминирующей социальной группы этого региона (например, русский в Сибири или английский в Северной Америке). Бывает, что каждый говорит на своем языке, но все понимают друг друга — это особенно часто встречается при контакте близкородственных языков, но не только.

В качестве языка коммуникации могут использоваться пиджины — так лингвисты называют стихийно возникающие упрощенные варианты какого-то языка. Например, на Таймыре в середине ХХ века использовался пиджин «говорка», в котором лексика была преимущественно русская, а грамматика — частично местная, т. е. нганасанская, долганская, возможно также эвенкийская и энецкая («Тебя колько надо товар? — Тебе сколько надо товара?», «Меня санка нету — У меня саней нету», «Родня ранний год нельзя парить — Родственникам в старину нельзя было жениться друг на друге» и т. д.).

Во-вторых, языковые контакты чаще всего не проходят бесследно для самих родных языков контактирующих людей. Если человек регулярно говорит на двух языках, в предложениях на одном языке он может начать использовать слова другого языка, и с некоторыми словами это происходит так часто, что они становятся частью лексики первого языка (именно так в ХIX веке в русский язык проникли заимствования из французского). С этими словами могут появиться новые звуки, или фонемы, нетипичные вообще-то для этого языка. Или же в языке начинают использоваться кальки из другого языка (ср. я имею сказать в речи русскоязычных людей, живущих в англоязычных странах).

При этом необходимо заметить, что многоязычие вообще было очень распространено по всему миру до появления сильных крупных государств с единым стандартизованным языком, так что наше современное моноязычие — это редкость в языковой истории человечества. Так вот, регулярные контакты между разными языковыми сообществами нередко кончаются изменениями в этих языках, и по прошествии столетий не так-то просто отличить, что в языке было унаследовано от его праязыка, что развилось самостоятельно, а что было заимствовано в результате контактов.

Наряду с этим выявление подобных контактных изменений для каждого конкретного языка может рассказать нам что-то новое об истории его носителей. Особенно плодотворны оказываются мультидисциплинарные исследования: данные археологии, популяционной генетики и истории используются лингвистами для поиска и объяснения контактных изменений в языке.

Суть проекта

Итак, после теоретического отступления вернемся к нашему проекту, посвященному языковым контактам в циркумполярном регионе. Мы занимаемся, с одной стороны, социолингвистической реконструкцией, т. е. выяснением того, с кем и на каком языке общались люди, которые сегодня говорят на изучаемых нами языках, а с другой — поиском контактных явлений в самих этих языках.

Это оказывается возможным, потому что каждый из членов нашей команды специализируется на своем языке, или своих языках, уже не первый год, что позволяет перейти от чисто описательной работы — какие в этом языке есть фонемы, лексемы, аффиксы и способы соединять слова в предложения — к поиску иноязычных элементов: фонетических, лексических или грамматических. При этом найти иноязычные элементы обычно можно только в тесном сотрудничестве со специалистами по тем языкам, откуда эти элементы пришли, т. е. это действительно коллегиальная работа.

Какие именно лингво-географические ареалы мы изучаем?

  1. Верхний Таз и Средний Енисей (языки этого ареала: северный селькупский, южный селькупский, кетский, эвенкийский, русский) — О. А. Казакевич, Е. Л. Клячко, Ю. Е. Галямина.
  2. Таймыр (тундровый ненецкий, тундровый энецкий, лесной энецкий, нганасанский, долганский, эвенкийский, пиджин «говорка» на русской основе, русский) — О. В. Ханина, В. Ю. Гусев, М. К. Амелина, О. А. Казакевич, Е. Л. Клячко.
  3. Нижняя Колыма (юкагирский, эвенский, чукотский, якутский, русский) — М. Ю. Пупынина, М. А. Сидорова, Д. Д. Мордашева.
  4. Кенайский полуостров Аляски (алютик, дена’ина, аляскинский русский, русский, английский) — М. Б. Бергельсон, А. А. Кибрик.
  5. Внутренняя Аляска (верхнекуско-квимский, дена’ина, коюкон, ингалик, центральный юпик, русский, английский) — А. А. Кибрик, М. Б. Бергельсон.

Также мы включили в сферу наших интересов лингво-географический ареал «Нижний Амур и Сахалин» (нанайский, ульчский, орочский, негидальский, эвенкийский, нивхский, айнский, русский — В. Ю. Гусев, Н. М. Стойнова, О. А. Казакевич, Е. Л. Клячко), т. к. культурно он практически ничем не отличается от циркумполярных, но с точки зрения географии принадлежит совсем другому региону. Для нас эта зона является контрольной группой, которая поможет отделить черты, объединяющие все автохтонные сообщества Сибири, от истинно арктических.

Подавляющее большинство языков циркумполярного региона — это языки без развитой письменной традиции, а значит, историческая память о том, кто и в каких ситуациях говорил на каких языках, бытует исключительно в устной форме. Чтобы в ситуации повсеместно развивающегося языкового сдвига на государственные языки региона (русский, английский, норвежский, шведский, финский) это историческое знание не было утрачено, мы занимаемся важным делом фиксации этих рассказов, пока живы последние носители исторической памяти. Для этого мы ежегодно отправляемся в лингвистические экспедиции на Север.

В последние годы появилось немало литературы по теме языковых контактов, однако циркумполярный регион практически никогда не был предметом такого исследования — притом что есть объективные параметры, характерные именно для этого региона и, возможно, влияющие на особенности языковых контактов:

  • крайне низкая плотность населения;
  • большие расстояния и между различными языковыми сообществами, и нередко между членами одного языкового сообщества;
  • ежегодные миграции на сотни километров;
  • тяжелые климатические условия и универсальные особенности адаптации к ним;
  • охота и собирательство, частично скотоводство при полном отсутствии земледелия, что означает гораздо меньшую степень привязки к конкретной территории.

Помимо исследований конкретных лингво-географических ареалов мы также изучаем особенности русского языка двуязычных носителей автохтонных языков Сибири (Н. М. Стойнова, П. С. Плешак, И. А. Хомченкова). Например, мы уже обнаружили и описали такие любопытные явления, как пространственные и временные выражения с опущением предлога, вроде мы тундре жили, плюсквамперфектные конструкции, вроде пришли были, нестандартные сочинительные конструкции, такие как мука-да крупа-да.

Наконец, мы составляем географическую поселенную базу данных по всем арктическим языкам с визуализацией в виде печатных и электронных языковых карт (Ю. Б. Коряков). Карты, созданные нами на базе данных переписей, различных этнографических работ и собственных социолингвистических интервью с современными носителями энецких, тундрового ненецкого и нганасанских языков, наглядно показывают, как менялась география и характер контактов между двумя группами энцев — лесными и тундровыми, а также их контакты с соседями-ненцами и нганасанами.

Эти карты интересны не только сами по себе, но и как важное дополнение к каталогу лексических и грамматических заимствований в этих языках, который мы создаем. В данном случае все перечисляемые языки Таймыра родственны друг другу (т. е. имеют общий праязык), поэтому контактные влияния — это случаи вторичной конвергенции языков, особенно интересные для исторической лингвистики.

В конечном счете мы надеемся постепенно распутать клубок взаимодействия таймырских языков, чтобы стало понятно, кто, как и когда повлиял друг на друга и какие общие черты были унаследованы от праязыка, а какие развились в результате контактов. Похожие задачи выполняются и для остальных лингво-географических ареалов: Нижней Колымы, Таза-Енисея, Кенайского полуострова Аляски и Внутренней Аляски.

Ольга Ханина, ст. науч. сотр. Института языкознания РАН, руководитель проекта «Динамика языковых контактов в циркумполярном регионе».

 

Источник http://rscf.ru