Я изучал одну из областей Венеры и заметил неизвестный кратер. Чтобы не писать «кратер с такими-то координатами центра», захотел дать ему название. Кратер был маленький — такие на Венере положено называть женскими именами. Я предложил: «Лариса». Комиссия Международного астрономического союза это приняла. Мне стало удобней описывать эту область, а моей жене, Ларисе, было приятно, — рассказывает профессор Александр Базилевский, заведующий лабораторией сравнительной планетологии ГЕОХИ им. Вернадского.
Вообще-то Базилевский геолог. Сначала, как и положено, ездил по стране, искал руду. Это была Земля, которую можно пощупать своими руками или подолбить молотком. Потом начался космос. Базилевский занялся геологией планет. Еще в 60-х годах он оказался в числе тех, кто определял места для посадки космических аппаратов на Луне, Венере и Марсе.
Кратер имени его жены легко найти в базе данных Международного астрономического союза: Larisa, диаметр 3,7 км. Вообще в этой базе свыше семи тысяч имен собственных, и с каждым днем их становится все больше. 2010 год еще не успел толком начаться, а уже опубликовано несколько официальных сообщений о новых названиях на картах Марса, Титана и Меркурия.
Оживить мертвый космос
Космос — он мертвый. Там нет никого, не считая обитателей МКС и сомнительных марсианских бактерий. Инопланетяне пока молчат.
Еще древние египтяне, греки и прочие народы пытались заполнить небо своими богами. А потом появились астрономы, которые с XVII века начали составлять карты планет. Точность этих карт росла, и все больше объектов получало свои имена. Ученых можно понять: мертвый космос очень хочется оживить.
— Человек привык всему давать имена, иначе он не назвал бы Луну Луной, Марс Марсом, а океан Бурь океаном Бурь. Создаются карты и планет, и спутников — не будь названий, они бы все пестрели цифрами и загадочными аббревиатурами, — слегка удивляется нашему вопросу Евгений Лазарев. Его биография тоже соответствует маршруту Земля — космос. Окончил географический факультет МГУ. Диссертацию защищал в университете геодезии и картографии (МИИГАиК). А одно из мест его работы — астрономический институт им. Штернберга (ГАИШ).
— Названия типа «объект XYZ113» меня отталкивают какой-то бесчеловечностью, а главное — их не запомнишь и будешь путаться, — говорит Александр Базилевский. — Просто давать координаты тоже неудобно. На Венере или Марсе нередко встречаются небольшие кратеры без названия. Случается, что и этот кратер надо описать, и местность вокруг него. И вот крутишь: кратер с координатами центра 20° с. ш., 40° в. д., в 2 км к юго-востоку от кратера с координатами центра 20° с. ш., 40° в. д. и т. д. Многословно. Неудобно. А еще названия — например, «кратер Королев» — не дают забывать важных для нас людей.
Листаем карты:
Равнина Снегурочки…
Область Фемиды…
Каньон Бабы-яги…
Кратер Гамлет…
Море Кризисов…
Кратер Ландау…
Лабиринт Ночи…
Море Мечты…
Кратер Ромео…
Море Москвы…
Красиво. Почти стихи.
Подготовка к великому переселению
Карты планет — это пусть маленький, но все-таки шаг к колонизации космоса.
— За всем этим стоят вполне прагматичные, прозаические задачи, связанные с земными ресурсами, с ростом популяции человечества. И подготовка расселения по Солнечной системе, можно сказать, задача первоочередная, — рассказывает профессор Кира Шингарева.
Если рядом оказываются слова «планета» и «карта», то Шингарева тут фигура номер один: заведующая лабораторией планетной картографии МИИГАиК, президент комиссии по планетной картографии Международной картографической ассоциации, заместитель председателя комиссии по космической топонимике РАН… Сейчас она занимается тем, что готовит материалы для посадки на спутник Марса космического аппарата «Фобос-грунт». Хочется верить, что в следующем году он все-таки полетит. А от Фобоса недалеко и до Марса.
— Почему так стремятся к Марсу? Конечно, это красиво, это заманчиво, это интересно. Но, кроме того, Марс наиболее удобен для создания там поселений, — размышляет Кира Борисовна. — Рассчитано, что примерно за сто лет вполне реально довести среднегодовую температуру до –4 °С, можно будет поднимать и дальше — тогда станет возможным выращивать растения. Это шанс получить площади для расселения землян.
Продай звезду!
Один из авторов этого текста в молодости очень любил дарить девушкам звезды. Есть такая услуга: платишь некую сумму и получаешь сертификат, что, мол, некое светило отныне называется «Маня» или «Таня». Романтично. Но что характерно — ни с одной из барышень, которым была подарена звезда, ничего у автора не получилось.
Возможно, это связано с тем, что продажа звезд или участков на Луне никак не вяжется с нормами астрономического сообщества. Эти нормы начали разрабатываться давно: еще в конце XIX века ученые разных стран решили договориться, как и что называть на звездном небе. В 1919 году был образован Международный астрономический союз (МАС), который успешно работает и по сей день. Именно он решает, что считать планетой, как должны называться космические моря или кратеры.
Представителей этой организации, которые по совместительству работают весьма серьезными учеными, все время дергают на тему покупки звезд и прочих космических объектов. В итоге они не выдержали и выпустили наполовину шуточный, наполовину официальный документ в форме ответов на часто задаваемые вопросы.
Приведем несколько фрагментов:
«Вопрос: А нельзя ли у вас купить какую-нибудь скромную звезду?
Ответ: Как настоящая любовь, красота ночного неба не продается, а предоставляется бесплатно для всех, кто готов ею наслаждаться…
Вопрос: Но если я все равно хочу купить звезду?
Ответ: Конечно, есть люди, которые будут более чем счастливы принять ваши деньги.
Вопрос: Хорошо, я нашел себе продавца, что я получу от него?
Ответ: Лист дорогой бумаги и временное чувство счастья.
Вопрос: Неужели я не могу отстоять свои права в суде?
Ответ: Расскажите об этом вашему адвокату. Весьма вероятно, что вы обеспечите ему несколько минут здорового смеха.
Вопрос: А я все равно люблю звезды. И еще люблю одного человека… Что я могу сделать?
Ответ: Много чего! Пойдите в ближайший планетарий, обсерваторию или клуб любителей астрономии. В крайнем случае купите телескоп. Но будьте осторожны: ночи, проведенные за наблюдениями неба, могут плохо сказаться на ваших отношениях с этим самым “одним человеком”. Лучше созерцайте звезды вместе с ним/ней. Кстати, на почве любви к астрономии было заключено немало счастливых браков…»
Формально предложить название для какой-нибудь марсианской горы не так уж и сложно. Вы обнаруживаете на космических снимках некий объект, который до сих пор остается безымянным. После этого отсылаете свое предложение на электронный адрес секретаря рабочей группы по номенклатуре планет (его несложно найти в интернете). Есть некая доля вероятности, что вам повезет.
Но, как правило, свои варианты имен предлагают те, кто занимается изучением планет.
— У меня были довольно большие списки, — рассказывает один из ведущих российских планетологов академик РАН Михаил Маров, входящий в рабочую группу по номенклатуре планет. — Например, земля Лады на Венере — это было мое предложение. А каньон Бабы-яги предложили сотрудники моей лаборатории в институте имени Вернадского.
Вспоминает и Евгений Лазарев:
— Пару лет назад к нам в ГАИШ пришел запрос из Международного астрономического союза о названии недавно открытого на Меркурии кратера. Я предложил несколько вариантов: поэт Тарас Шевченко, философ Григорий Сковорода, художник Исаак Левитан, поэт Шота Руставели, композитор Микалоюс Чюрлёнис. А поскольку на карте Меркурия нет ни одного имени чернокожего композитора, я добавил к этому списку Дюка Эллингтона. Что в итоге выбрали, не знаю.
Мы на всякий случай проверили, как отразились предложения Евгения Лазарева на карте Меркурия. Как минимум кратер Шевченко в базе данных присутствует. Кстати, Шота Руставели тоже не в обиде: хотя ни одного объекта с его именем нам найти не удалось, зато на астероиде Эрос есть кратер Автандил — в честь героя поэмы «Витязь в тигровой шкуре», а в честь его возлюбленной Тинатин названа равнина на Венере. Огорчает, что пару, воспетую Руставели, разместили на разных космических телах. Но в любви должен быть привкус трагизма, а астероид может когда-нибудь сойти со своей орбиты.
Без генералов и президентов
Может ли на одной из планет появиться кратер Барак Обама или равнина Дмитрия Медведева? Отвечаем твердо: нет. По крайней мере, для этого пришлось бы радикально пересмотреть все правила космической топонимики. Есть твердое соглашение не упоминать глав государств и военачальников. Точно так же запрещены религиозные деятели и названия фирм.
— Мне нравится, что имен генералов и политиков на планетных картах нет, ведь люди этих категорий кому-то — побежденным, политическим противникам — обязательно будут неприятны. А нам неприятностей и так хватает, — улыбается профессор Базилевский.
И не дай бог в биографии ученого обнаружится что-то неприглядное. Тогда космос ему заказан.
— Мне известен случай с фон Брауном, создателем немецкой ракеты «Фау-2», — вспоминает Базилевский. — После войны американцы увезли его к себе, и он создал ракеты для полетов на Луну. Американцы предложили назвать его именем кратер на Луне. Но наши представители этому воспротивились из-за его прошлого.
Если разложить карты планет, может возникнуть ощущение, что перед тобой утопия, мечта об идеальном обществе. Здесь нет войн и политических переворотов. Астрономы, космонавты, писатели, физики в этом мире стоят в одном ряду с богами и мифическими героями. Русские здесь соседствуют с американцами, а китайцы с эскимосами. Такой мир мы хотели бы построить на Земле, но пока не получается — вся надежда на космос.
Есть в инопланетной топонимике и еще одно правило: имена живых людей не использовать (это не относится к кометам и астероидам — там, наоборот, зачастую берут фамилии вполне даже здравствующих первооткрывателей). Исключение сделали лишь для астронавтов, высадившихся на Луне: герои все-таки. А потом для симметрии разрешили прижизненно увековечить и советских космонавтов Титова, Леонова, Терешкову, Николаева, Феоктистова и Шаталова.
Бывают и совсем уникальные случаи.
— Когда мы давали названия на обратной стороне Луны, то для одного из кратеров предложили имя Чарлза Аббота — это выдающийся специалист по физике Солнца. Название утвердили, напечатали, — вспоминает профессор Кира Шингарева, — и вдруг приходит письмо: оказывается, этот Аббот жив. Правда, ему в то время было 102 года. Но мы нашли выход из положения — решили, что если человек дожил до 100 лет, то в его честь можно давать названия.
Как вы кратер назовете…
Если вы все-таки захотите дать название какому-нибудь кратеру на Луне или Марсе, то сначала вам нужно будет внимательно изучить правила топонимики для этой планеты.
— Например, на Венере принято использовать только женские имена, — объясняет Михаил Маров. — Единственное исключение — это горы Максвелла, которые так назвали еще до того, как появилось это правило. Ходит шутка: мол, Джеймс Максвелл живет в прекрасном гареме.
Но принадлежность к женскому полу — это еще не все.
На Меркурии кратеры принято называть в честь деятелей культуры — отсюда кратеры Чехов, Шолом-Алейхем, Толстой, Марк Твен, Вивальди. Для названия меркурианских гор используется слово «горячий» на разных языках, для долин — названия радиотелескопов.
Кстати, Меркурий — это наименее изученная из планет, имеющих постоянный рельеф. Почти половину его карты занимает белое пятно. Но вскоре специалистам по космической топонимике предстоит всерьез потрудиться.
— После 2011 года космический аппарат Messenger должен выйти на орбиту искусственного спутника Меркурия и подробно отснять ту часть планеты, которую не отснял в семидесятые Mariner-10, — рассказывает Евгений Лазарев.
На Луне «моря» и «океаны» часто называются в честь абстрактных понятий. Спокойствие, Ненависть, Уверенность. Знаменитое море Кризисов мало того что начисто лишено воды, так и кризисы имеются в виду вовсе не финансовые, а, скорее, погодные. Погибшие герои космоса тоже отправляются на Луну.
— Луна стала своего рода «братской могилой». Когда взорвался американский челнок «Челленджер», председатель комиссии позвонил мне в три часа ночи, — вспоминает Михаил Маров, — и предложил срочно выбрать кратеры, чтобы дать им имена погибших астронавтов.
Карта Луны может послужить поводом для ностальгии по советскому прошлому. Ведь в какой-то момент СССР опережал США в плане изучения Луны — именно наша страна первой сумела сфотографировать невидимую сторону спутника и составить подробную карту. Наш приоритет был признан всеми, и сейчас на Луне множество русских названий вроде моря Москвы. Однако не все было так уж гладко:
— Не все наши названия были узаконены. С карты Луны исчезли залив Лунника, долина Прилунения — места, где садились наши космические аппараты. Не думаю, что это было сделано специально, но факт остается фактом, — размышляет Кира Шингарева.
Карты с красивыми топонимами нет только у планет, относящихся к категории газовых гигантов: Юпитера, Сатурна, Урана, Нептуна. Что поделаешь — нет у них твердой поверхности! Не повезло.
Внеземное землеведение
Пока мы готовили этот текст, нам все время попадались люди с приставкой «гео»: географы, геологи, геодезисты, геохимики. В контексте разговоров о Меркурии или Титане это кажется странным, ведь еще в младшей школе нам твердили, что «гео» — по-гречески «земля».
Геолог Александр Базилевский объясняет этот лингвистический парадокс:
— Словосочетания вроде «география» или «геология Марса» меня не смущают. Что такое география, геология или геофизика, это понятно. У каждой «геонауки» есть свои объекты и методы, и они легко проецируются на любые небесные тела. А вот что такое селенология — это о Луне, ареология — о Марсе, или гермесология — о Меркурии, уже неясно. Объектов в космосе много, и на всех «-логий» и «-графий» не хватит.
Нужно понимать, что аналогия с земной географией часто бывает условной. На карте Луны, к примеру, полно «морей», «озер» и «болот». Однако это не более чем впадины, и вода там если и есть, то в виде отдельных молекул или кусочков льда. Поплавать не получится.
— Это дань традиции, поскольку, если память мне не изменяет, называть так темные пятна на Луне предложили где-то в XVII веке. С тех пор названия вроде «океан Бурь» или «море Спокойствия» стали привычными даже для неспециалистов в области космической топонимики, — объясняет Евгений Лазарев. — На Земле, кстати, есть похожие несоответствия — например, Мертвое море, которое и по размерам, и по положению вовсе не является морем. Так же и в быту: есть, скажем, в московском метро станция «Красные Ворота», а ворот там никаких давно уже нет.
Впрочем, на планетах есть объекты, относительно сходные с земными. Те же самые горы, ущелья или кратеры. Бывают и вовсе странные штуки, которые на Земле найти сложно.
— Есть группы образований, уникальные для какого-либо небесного тела, например «тессера». Так принято называть самый древний рельеф на Венере — сеть пересекающихся хребтов и каньонов, — поясняет Евгений Лазарев. — А на Марсе встречаются беспорядочные нагромождения камней, которые именуют «хаосом» — например, хаос Горгоны.
Ассоциация «астрономы — космос» вроде бы выглядит логичной и неразрывной. Но сейчас изучение планет становится все более привычным занятием для людей совершенно иных специальностей.
— Вот смотрите, на Фобосе обнаружены оползни. Надо, во-первых, понять, что оползни возможны и в таких условиях, во-вторых, принять это как термин и, в-третьих, описать их и классифицировать. А это уже существенно выходит за рамки астрономии и попадает в область географии, только географии внеземных территорий.
Кира Шингарева полагает, что и вопросы названий на картах космических тел уже пора передать от Международной астрономической ассоциации в ведение специальной комиссии ООН. Слишком много разных наук — от геологии до филологии — здесь задействовано.
Кстати, Кира Борисовна вместе с коллегами написала учебник для старших классов, который так и называется — «География внеземных территорий». Так что когда-нибудь это странное словосочетание уже не будет никого смущать.